В двадцать лет у неё всё было решено.
За плечами, слегка угловатыми, хрупкими, осталась средняя школа. Впереди – ещё год, и всё! – маячил университетский диплом.
Жених торопил со свадьбой.
У многих Стасиных сверстниц, сидящих за кассами, стоящих за прилавками, работающих администраторами в захудалых фитнес-клубах и парикмахерских, не было и этого.
Высшее образование – почти что в кармане; благополучное замужество тоже, в общем-то, практически гарантировано. Стасе оставалось жить и тихо радоваться жизни. Темпераменту, впрочем, гораздо больше соответствовала бурная радость. Никто Стасю в этом не ограничивал.
Непонятно, почему торопился жених, но Стасе со всех сторон приговаривали в уши: нужно хватать, чтобы никуда не делся, другие о браке мечтают, а Стася словно напоказ тянет, выпендривается – неужто окружающим соль на раны сыплет?..
Впрочем, те из окружающих, что были поумнее, выбирали другие выражения. К тому же они готовились погулять на свадьбе. Особой срочности в мероприятии не было, вполне можно было расписаться после вручения дипломов. А с другой стороны – тянуть незачем; мешать Стасе с учёбой никто не станет, наоборот, Кирилл помочь может.
Сама Стася думала примерно следующее. С Кириллом они уже много лет вместе. Их многое связывает. Поэтому Стася ему доверяла, не боялась, что уйдёт, а его желанию ускорить процесс шла навстречу.
Она даже принялась к этой свадьбе готовиться. По вечерам, вернувшись с учёбы, вешала в своём блоге в Интернете фотографии свадебных букетов. Френды смотрели, активно комментировали, ахали, помогали и мешали определиться.
Стася выбрала и купила платье.
Платье было в меру скромным, в меру эффектным. Шнуровка, атласные банты, приоткрытые плечи. Платье было повешено в шкаф. Грохоча по паркету каблуками, Стася разнашивала белые туфли, чтобы в день торжества не чувствовать себя Русалочкой, получившей в долгожданное пользование ноги.
Стасю погладили по светлой голове, Стасе сказали, что она – молодец, Стася почувствовала, что даже перевыполнила программу подготовки к свадьбе.
Очередь была за рестораном. И вот здесь-то Стасина покладистость дала сбой. Разламывая за ужином котлету вилочкой, Кирилл предложил определиться с выбором и выделить деньги. Стася принялась перебирать варианты: «Макдональдс». Дёшево, сердито, неожиданно, искромётно и весело. Следующим вариантом Стася предложила одну из сетевых кофеен. Их ведь и в центре города навалом! А на цены это никак не влияет. Можно обойтись без лимузина (бр-р-р! Стасю трясло от их вида), обойти пешком половину центра, провести фотосессию у фонтанов…
Кирилл занервничал. Стася успокоила. Ей просто нужен перерыв, чтобы, немного погодя, ближе к лету вновь заняться подготовкой.
По магазинам с Кириллом в поисках костюма она не ходила. Сослалась на сессию. В немецких идиомах Стася не чувствовала себя так уверенно, как в английском, а зверствовал в этом семестре именно «немец», как его по-простому звали в вузе.
Дальше было больше всего, дальше было ещё веселее.
За месяц до свадьбы Стася вызвала Кирилла на откровенный разговор.
- Понимаешь, у меня к тебе есть одно дело. Самое главное, чтобы ты понял меня правильно.
- Что-то случилось?
- Речь о нашей свадьбе…
- Что-то не так?
- Я…
- Хочешь её отменить? – догадался Кирилл.
- Хочу, чтобы оставшееся до регистрации время мы провели отдельно друг от друга.
- Это ещё зачем?!
Стася призвала на помощь всё своё красноречие. Ей пришлось привести уйму аргументов в подтверждение своей позиции. Стася сказала:
- Понимаешь, мы с тобой так давно вместе… И нам нужно лишний раз проверить свои чувства… После свадьбы я могу обнаружить, что ещё не нагулялась, и что тогда?..
- Я же тебя не запираю! – рассердился Кирилл. – Когда я тебя в чём-то ограничивал? Наоборот, всячески поддерживаю…
Стася недоверчиво смотрела на него. Стася просила:
- Вот и поддержи в очередной раз. Может, это самый важный раз?..
Наступило лето.
Оно залило жарой, обычно непредсказуемой и капризной, городские скверы, переулки, подворотни, заставило головы отключаться, а людей – трижды в день принимать холодный душ, выпивать по несколько литров кваса в день, мучительно спрашивать себя: к чему весь этот каторжный труд в офисах, отгороженных жалюзи, когда за окнами пляшет весёлая зелень?
Кирилл собрал свои вещи, погрузил в подержанный «Субару» и уехал из Стасиной квартиры. В отличие от Стаси, у Кирилла не было своей жилплощади. В отличие от Стаси, у Кирилла были родители и прочие родственники.
В отличие от Стаси, Кирилл с головой ушёл в работу, чтобы отвлечься от мыслей о взбалмошной невесте. Регионы требовали его менеджерского внимания, логисты – чётких и внятных указаний, а начальство – скрупулёзно выполненных отчётов и баснословных прибылей.
В отличие от Стаси, Кирилл встречался с друзьями раз или два в неделю: бильярд, шашлыки возле бани; в общем, культурный и размеренный отдых. Время от времени он хотел позвонить Стасе, пригласить её присоединиться, но спохватывался: они ведь договаривались!..
В отличие от Кирилла, у Стаси свободной минутки не было, но занята она была отнюдь не воздвижением собственной карьеры.
Ей казалось, будто она доживает последний месяц своей жизни. Дальше – неизвестность, скрытая завесой тумана, а ещё дальше – туда Стася даже боялась заглядывать.
Ближе Кирилла у неё никого не было. Он столько всего знал о ней, принимал её с вывертами и глупостями, оберегал, успокаивал, поддерживал…
Стася уже не понимала, где заканчивалась она и начинался Кирилл.
Когда они ночевали в одной постели, ей было приятно ощущать на теле его руки. Но прикосновения уже не отпечатывались в коже золотистыми огоньками. Это были словно её собственные руки. Стася привыкла видеть Кирилла каждое утро, каждый вечер, а по выходным – и каждый день. Она не знала, что чувствует к нему. Он был большой частью её жизни, но что это была за жизнь? Куда подевалась страсть? Да, в постели Кирилл довольно часто доводил её до экстаза, но это не было страстью – это был секс.
Когда-то Стася могла часами вслушиваться в голос Кирилла, звучащий из динамика мобильного телефона. Было неважно, что говорит этот голос. Стася наслаждалась одним только его звучанием. Голос был хорош. Кирилл был хорош. Ей достался один из лучших, завидных экземпляров в классе. К тому же он был и верным, и надёжным… О чем ещё можно было мечтать?
Стася фантазировала. Она отчётливо понимала: такой свежести, такой наивности в отношениях с Кириллом не будет уже никогда. Да, они могут вновь и вновь переживать пики романтики, могут даже заново влюбляться друг в друга. Но никогда уже не случится первого поцелуя, первого прикосновения, когда кровь будоражат даже не гормоны, а неизвестность, когда каждый шаг навстречу может оказаться последним, когда не знаешь и не представляешь, чего от партнёра следует ожидать…
Стася догадывалась, что многие романы начинаются именно по причине того, что люди стремятся вновь и вновь переживать первые взлёты.
Стася понимала, что и разрывы происходят по причине того, что люди отправляются на поиски новых «первых» ощущений.
Стася ничего не могла с собой поделать.
Она видела перед собой ловушку определённости, к которой её и несло на всех парах. Предсказуемость грозила смениться размеренностью, размеренность приводила к обыденности, а одна только мысль об обыденности убивала Стасю.
Кирилл оставил Стасе на предстоящий месяц достаточно денег. Под «не нагулялась» он предполагал желание Стаси побродить по торговым центрам, приятно провести время в кино или на концерте, полакомиться коктейлями на летних верандах с подружками или сокурсниками.
Стася отправилась прыгать с парашютом. Прыгнув, она пережила самые невероятные ощущения в своей жизни. Помимо щедрого впрыскивания адреналина в кровь от того, что механизм едва не отказал, и парашют раскрылся практически в последний момент, Стася впитала в самую сердцевину переживание полёта, упоительное скольжение в воздухе, восторг и дикие вопли, рвавшиеся из горла.
На следующий день Стасе пришлось выбирать между гладиаторскими босоножками «Fabi» цвета крем-брюле и ещё одним прыжком с парашютом.
И снова она парила в воздухе, и восторженные крики оглашали поле во время и после приземления.
Пару дней Стася не делала ничего особенного – всего лишь вернулась домой в шесть утра после гонок на роликах, попробовала покурить баснословно дорогие сигары, в одетом виде переплюнула по уровню популярности танцовщиц топлесс на стойке ночного клуба «Терракотовая коала».
Проспавшись, с трудом позавтракав цивилизованной пищей – рисом, помидорным салатом и чиабатой, - Стася обнаружила себя в тату-салоне.
Администратор запарилась подносить Стасе чай и кофе – по очереди.
Стася въедливо изучала каталоги, так как понимала, что татуировка наносится не на один день, и бить по коже какую-нибудь стрёмную хрень – совсем уж подростковый вариант.
…Из салона Стася вышла уже под вечер. При неловком движении она слегка морщилась, но лишь слегка – не хотела демонстрировать слабость даже самой себе.
Между лопаток у Стаси теперь жила летучая мышь – крупная, красивая, цвета индиго с белоснежными вкраплениями.
Стася купила платок и закрыла спину – требовалось некоторое время поберечь кожу от солнца.
…Она уже и не помнила толком, как образовалась эта компания. Молодые парни и девочки, начитанные, отвязные, весёлые, любители как хорошей музыки, так и хорошего пива, бродили по пропотевшему городу, зависали в кафешках, охлаждали ступни (некоторые – даже головы) в фонтанах.
Стася не запомнила, кто первый начал кидать заинтересованные взгляды – высокий парнишка с дредами, в трекинговых сандалиях и льняном комбинезоне, или она сама. От ничего не значащей болтовни они довольно быстро перешли к задушевным разговорам. К вечеру Стася уже покупала Владу чипсы, а он приносил ей кофе на вынос в огромных бумажных стаканах, с трубочками…
Жара плавила рассудок, сжигала кожу, с Владом было легко, с ним было весело, с ним больше ничего не было… поэтому ночью Стася и Влад оказались сначала на одном кресле, потом на одном диване (теперь, расшатанный, он скрипел, как никогда). Закончили они на тяжёлом письменном столе. Стася умирала от желания. Таких сцен, как в кино, не было у неё никогда.
В кондиционированном воздухе маленького японского ресторана витали едва уловимые приятные запахи. Круглый зал был освещён светильниками с бумажными абажурами. Оранжевые свечки на столах делали обстановку интимной, подходящей скорее для свидания. Но Стася выбрала это место для встречи с подругами.
Вытирая руки горячим, влажным, источающим мятный запах полотенцем, Дина не удержалась от уточнения:
- Так ты с ним уже спишь.
- С кем? С Владом? – Стася впилась губами в пластиковую трубочку, высасывая из высокого бокала ядрёно-сладкий фруктовый коктейль.
- Ну да…
- Сплю, - кивнула Стася, - знаете, у меня ещё не было такого. Это что-то выдающееся. Ему как будто бы не надо ничего объяснять. Такая страсть, такая лёгкость, и болтать мы можем часами…
Маша молчала, её неодобрение рвалось наружу. К таким вещам, как союз двух людей, секс, любовь, Маша относилась серьёзно. Со своим мужем она планировала венчаться в церкви.
- Понимаете, я ведь знаю, что это ненадолго. Мы с Кириллом затем и взяли паузу, чтобы выдохнуть перед свадьбой, потом-то ничего подобного нельзя будет…
- Это как? – вытаращила глаза Маша.
- Я вообще проще отношусь к сексу, вы же знаете. Просто общение на другом уровне, обмен энергиями… Продолжение вербального контакта.
- Слишком сложно для меня, - покачала головой Маша.
- Вы поймите, я же люблю Кирилла, никуда мы не денемся… Просто у нас… как бы это… отпуск?
- А Кирилл знает о твоем специфическом видении ваших маленьких каникул? – спросила Дина. – Предлагаю взять большой набор на троих. «Мост», или как его там, и роллы, и суси…
Впервые, кажется, Стася смутилась.
- Я ведь его не ограничиваю. Он тоже может…
- А станет?
- Откуда мне знать?
- Неужели ты с радостью услышала бы такое известие?
- Мне было некогда размышлять на эти сложные темы.
- Ясно, - кивнула Дина.
Ей действительно было ясно.
Прозрачность грядущего исхода была для неё почти очевидной. В паре, где люди по-настоящему любят друг друга, накануне свадьбы не станут развлекаться со случайными мужчинами, мотивируя это паузой в отношениях и свободными взглядами.
- Надо же, - вздохнула Маша, - а я даже и не смогу с другими… если это не муж…
Через пару недель в блоге Стаси появился лаконичный пост: «Отменила свадьбу».
Июль залил город новой волной жары.
Чёрная от горя Стася валялась под тентом на балконе, невидящим взглядом всматривалась в тексты Достоевского, пила ледяную воду. Ей было плохо. Она отлично понимала, что сделала крайне больно самому близкому человеку. Но ничего поделать с собой Стася не могла. Даже при условии того, что Кирилл через недели или месяцы простил бы её, Стася видела: для неё это – тупик.
Надо было выбираться из состояния, затягивающего в разрушительные глубины, но делать это теперь предстояло в одиночку.
Стася повесила в блоге объявление: «Продаю свадебное платье. Ненадёванное». Туфли ушли в качестве бонуса.
Приятельницы сочувственно интересовались – как же Стася думает доучиваться? Ведь надо на что-то жить. Никакой поддержки, кроме бывшего жениха, у Стаси не было. Была квартира – наследство от родителей, которых Стася, к несчастью, почти уже не помнила. Было немного времени.
Можно было сдавать жильцам комнату, даже две комнаты из трёх. Но Стася с содроганием представила, как люди, не являющиеся ни её роднёй, ни её любовниками, будут варить овсянку на кухне, пачкая плиту, будут оккупировать ванную по вечерам… От этой мысли она отказалась.
Первого сентября Стася вышла на свою первую в жизни работу.
В районной школе её приняли на полставки учительницей. Теперь Стася несколько часов в неделю должна была обучать великовозрастных деток английскому и немецкому языку, совмещая всё это с университетскими лекциями.
Если она появлялась в учительской (а происходило это нечасто), то ловила за своей спиной шепоток. Ещё бы – среди преподавателей она была самой молоденькой, стиль её одежды был преимущественно молодёжным, она не избегала узких юбок. Знали бы они про летучую мышь, ха!
Но это была работа, и это должно было освободить её от прохождения университетской практики, и это отныне кормило её… по крайней мере, до получения диплома.
Необходимость совмещать учёбу и работу, новый жёсткий график напрягали Стасю, но было и замечательное. Замечательными были ученики старших классов, с которыми Стасе приходилось иметь дело. Она не помнила, какими были её одноклассники, когда они заканчивали школу, но нынешние детки приятно удивляли. Они производили впечатление отнюдь не подростков – акселераты, развитые, сложившиеся парни, зубастые, меткие на язык. Были и девочки, но Стася обращала на них меньше внимания.
Каждый урок становился своеобразным состязанием. Стася и старшеклассники упражнялись не только в немецком языке, но и в остроумии. Более зрелая учительница пресекала бы попытки шутить и флиртовать. Но…
Осень ещё не успела закончиться, а Стася уже поняла: плохой из неё преподаватель. Дело было даже не в недостатке строгости. Она хорошо знала язык, неплохо объясняла. Она любила язык. Но, стоя перед тёмной доской с мелом, липнущим к наманикюренным пальцам, Стася ощущала: это как будто бы понарошку, не всерьёз. Какая из неё учительница? Она сама еженедельно сдаёт уйму зачётов…
Постепенно из пёстрой массы одиннадцатиклассников Стася невольно начала выделять одного.
Он не выглядел ни младше, ни старше своих лет, он был отлично сложен, и у него были – невероятно! – зелёные глаза; не слишком часто Стасе встречались зеленоглазые парни. Как и все, он отпускал шуточки, как и все, по понедельникам подмечал на Стасе новый браслетик или юбку с кружевным воланом. Но его шутки были какими-то особенными. Может, всё дело было в выражении его глаз, чаще всего прищуренных? Или в голосе, достаточно низком? Или…
Стася получала удовольствие от всех этих мелких эпизодов, впитывая происходящее каждой клеточкой. Да, она на работе. Но разве она переходит дозволенные рамки? И она старательно проверяет тетради. Тем более…
У неё с Виктором ничего не может быть. Он – старшеклассник, которого ждёт институт; она в будущем году оканчивает университет, ей нужно определяться в жизни, собирать её по кусочкам. Да, но ведь Вите тоже надо определяться… Да, но это – совсем другая определённость. Если тебе - двадцать пять, а твоему мужу – тридцать, то разница не столь существенна. А вот если парень на пять лет младше тебя…
- Слушай, он такой интересный, - взахлёб делилась Стася с Диной после рождественских каникул. Подруги зашли согреться глинтвейном в первый попавшийся бар.
- У тебя все очень интересные…
- Может быть. Но Вик – особенный.
- Погоди, он сказал, что его зовут Вик? – расхохоталась Дина.
- Да. А что такого? Виктор вполне сокращается до Вика.
- Погоди, ты ещё не поделилась, как вам удалось перевести ваши отношения на другой уровень. Давно вы встречаетесь за пределами школы?
- Он сказал, что я пишу с ошибками…
Дина поперхнулась глинтвейном.
Да, Вик именно так и сказал. Стася, проверяя его задание в конспекте, исписала красной ручкой половину страницы. Оставшись наедине со Стасей после урока, Вик очень тактично указал ей на отсутствующие в нескольких местах запятые и неправильно написанное слово. При этом его глаза ехидно блестели.
Спор о пунктуации пришлось продолжить в кофейне.
Потом они обменялись телефонами.
Потом…
События разворачивались по схеме типичного лихорадочного романа.
- Для своих лет он необыкновенно развит! Нечасто встретишь даже мужчину постарше, за которым хочется тянуться. Он столько читает! Мы обмениваемся книгами. И он гоняет на роликах. Просил меня дождаться весны, а пока мы катаемся на катке…
- Стася, что ты делаешь?
- А что?
- Ты влюбляешься в несовершеннолетнего.
Весной Стасю попросили написать заявление по собственному желанию.
«За кружевные воланы», - подумала она язвительно. Других причин не было. С Виком они не сближались, более того, не общались столь явно в классе. Стася узнала, что директор школы считает её слишком хитрой. Видимо, всё дело было в едкой смеси директрисиной зависти, дурного характера и приближающихся возрастных изменений…
Ситуация с Виком после увольнения почему-то стала ещё более запутанной.
Стася словно переживала историю первой любви. Прогулки под дождём, один зонт на двоих, походы в кино, где отличник мужественно платил за колу, шоколад и билеты. Электрические разряды от случайных касаний. Стася думала: я слишком много времени трачу на отношения, которые абсолютно бесперспективны. Она думала: чего он хочет? Просто развлекается? Но откуда столько внимания, и плюс к этому – забота, взаимно обогащающие разговоры? Вику льстит внимание зрелой и опытной девушки? Почему же он не сделает первого шага?
- Открой глаза, - жёстко и устало сказала Дина. – Вы играете с ним в ролевые игры. Тебя давно уволили, для тебя он – просто юный мужчина. Но ты продолжаешь давать ему задания: не звони, пока не дочитаешь Дэна Брауна. Ты куришь пачку сигарет в день – садись, два тебе. Вас больше привлекает форма, чем содержание этих отношений. Стася, тебе когда-нибудь придётся взяться за ум, выйти замуж…
Стася соглашалась, даже кивала, но сначала вышла на работу. Теперь она подрабатывала вечерним секретарём…
Она всегда знала, что её легко чем-то порадовать – такова была её открытость жизни. Её было непросто разозлить в силу лёгкого отношения к жизни. Вик пропал на неделю, и она не находила себе места. Впервые в жизни она была в бешенстве. Когда узнала причину, рвала и метала ещё больше – он ездил с родителями за город, его мобильный дал сбой…
Самое время было остановиться, открыть глаза, трезво оценить ситуацию. Она влипла. Для Вика всё происходящее несерьёзно. Но её продолжало тянуть к нему, как магнитом. Она сходила с ума. Она страшно похудела. Глаза блестели, на голове вечно был художественный беспорядок, а в комплексе это производило на мужчин неизгладимое впечатление. Вот теперь Стася могла весело и безостановочно развлекаться. Но ей нужен был Вик.
- Почему ты так бесишься?
Стася не знала, что отвечать. Потому что она не нужна ему. Потому что их отношения были полны воздуха, и в то же самое время ей отчаянно не хватало кислорода. Разве не об этом всегда мечтала Стася? Свежесть, лёгкость, новизна. Романтика! Но они не привязаны друг к другу. Никаких обязательств. У неё – масса времени на себя, у него – частые встречи с друзьями, он самодостаточен… как и его подруга. Блестящий экземпляр, острый ум, отличные перспективы… блестящее будущее! Интересно, сколько лет пройдёт, прежде чем Вик созреет для семьи? Сколько десятков лет? Воздух… его невозможно будет удержать, точно он олицетворяет собой этот самый воздух.
- Хочешь, я не буду курить? Хочешь, на неделю забуду о сигаретах?
- Ты торгуешься, словно в детском саду.
- Пари??
Стася прищурилась:
- На что же мы поспорим? Уверена, ты и трёх дней не продержишься!
- На желание.
Она посмотрела в прозрачные изумрудные глаза Вика. Она прочла в них желание. Как это щекотало нервы и низ живота! Как это гнало адреналин по венам! Такая тонкая, такая напряжённая игра, и кажется, будто осуществление мечты близко. Осталось убедиться, что он так же хорош в постели, как и в остальном – и Стасю можно считать конченым человеком.
Никогда и ни с кем ей не было так легко. Никогда и ни с кем ей не было так интересно. В любой момент Стася отправилась бы за Виком куда угодно – тусовка на Ибице, конный тур по Алтаю, тренировки по боксу в Тайланде… Она получила то, о чём просила – непрекращающийся интерес к мужчине, ноль обязательств, вечный эмоциональный подъём… Но теперь она хотела большего. Хотела этого от человека, который толком не начал жить.
Они уснули у Стаси дома на диване за просмотром «Аватара», причём голова Вика лежала у Стаси на коленях, и оба были полностью одеты. Их разбудил звонок от папы Вика: Вик проспал поездку в университет для подачи документов. Папа не сердился, он смеялся, зато Стася с ужасом подумала: «Что я делаю, ведь он ещё ребёнок?!»
Вик признался в том, что выкурил одну или две сигареты, переживая из-за поступления в вуз. Стася заметила, что он мог бы и не признаваться…
- Почему?
- Ты получил бы свой выигрыш.
- Ясно. Знаешь, мне кажется, что честность тоже заслуживает вознаграждения.
Процесс награждения затянулся до утра.
Это было невероятно. Стася не ожидала от Вика ни таких познаний, ни таких умений. Теперь он проводил у неё почти каждую ночь. Ночи становились всё более душными, были всё более бессонными. Стася устала запудривать круги под глазами. Ей казалось, что это подчёркивает их разницу в возрасте. Каким-то чудом она сдала на красный диплом. На работе она теперь постоянно боролась со сном – рядом с Виком невозможно было уснуть, к тому же ей было жаль минут, проведённых рядом, но не вместе…
Вик стремительно ускользал от возлюбленной.
Он поступил в финансовый вуз, вовсю готовился к началу учебного года. Стасе мерещились самые глянцевые, самые ухоженные первокурсницы. Август довёл температуру за окном до сорока градусов. Вик несколько раз принёс Стасе цветы, чего раньше за ним не водилось. Обычно вся их романтика была на удивление спонтанной – обмен промокшими футболками после диких ливней, поедание черники с тел друг друга…
Стася чувствовала: исчезает вся та энергия, которую раньше Вик без счёта отдавал ей, не контролируя и не удерживая. Её настроение отличалось мощными перепадами: от отчаяния, от депрессии к экстазу или радости… Хватало его улыбки, поворота головы, взгляда искоса, взмаха ресниц… Этого не хватало. Это уже не могло насытить. Требовалось нечто большее.
Но откровенный разговор был невозможен. При мысли о нём Стася морщилась, как от пытки. Она боялась услышать, что их отношения значат для него меньше – хотя бы на несколько процентов, но меньше! Она боялась, что Вик исчезнет со свойственной ему воздушностью и непредсказуемостью. Теперь он одновременно претендовал на её время и мог исчезнуть на пару дней. Он ни разу не признавался ей в любви. Стася молчала – она не смела. Это обязало бы Вика хоть к чему-то. Как минимум – к отказу в продолжении их связи.
Последние летние дни лениво проползали через пластиковый квадратик календаря. Стася и Вик выбрались на крышу – у них была с собой клубника, было даже шампанское.
Допивая второй бокал, Вик произнес:
- Отец мне невесту присматривает…
- Отец, не мама? – засмеялась Стася, решившая, что это – неудачная шутка.
- Сам в шоке. Правда, я толком не говорю ему ни «да», ни «нет»…
- Что значит – не говоришь?! А как же я?
Вик смутился, его лицо залило краской стыда.
Он принялся объяснять. Конечно, он – не из тех, кто создаёт семью по настоянию родителей. Но отец упёрт до крайности, так просто он не отстанет. Будет точить по капле, как вода – камень. В крайнем случае, Вику придётся познакомить родителей с кем-то, кто приглянется им в качестве его невесты. Дальше можно водить их за нос хоть до окончания вуза. А потом он станет совсем самостоятельным…
Стася онемела. Как она могла быть настолько слепа?
Конечно, он ни в грош не ставит их отношения, раз с лёгкостью сообщает такие вещи.
- Стася, но ты… Я не предполагал, что родителям можно представить тебя. Да нет же, пойми… Для меня ты – красивая, страстная, умная, весёлая. Но у родителей другие представления, отличные от моих вкусы… Ты поработала учительницей – вылетела, поработала секретарём – сбежала. Моей парой родители видят целеустремлённую женщину.
У Стаси в голове проносились яркие картины. Пока Вик будет знакомить родителей с «подставными» девушками, он вполне может увлечься одной из них. Да даже если он и не станет плясать под их дудку – он не готов знакомить их со Стасей…
Она выплеснула на голову Вика все накопленные, давно сдерживаемые, ни на что не растраченные эмоции. Знала, что пожалеет о каждом слове, и всё равно не могла остановиться: говорила, говорила…
Ей казалось: мир вокруг обрушился, осыпался бесцветными кусочками, воздвиг вокруг руины, уцелела одна крыша, на которой им не удалось спокойно позагорать… да и ей недолго осталось.
На лице Вика сменилась целая гамма чувств.
- Послушай… Но ты никогда не заводила разговоров на эту тему. Я не предполагал, что всё настолько серьёзно… Ты никогда не говорила… почему? Я был уверен, что нам так хорошо вместе именно из-за отсутствия привязок. Ты не требовала, а шутила, мы даже ссорились редко – сразу мирились в постели… Я не думал, что…
Стася умолкла. Неужели она действительно хранила свой смешной секрет только из-за страха потерять лёгкость, беззаботность, спонтанность?
- Но я всегда так безоглядно отдавалась тебе…
- Я думал, что это страсть, - улыбнулся Вик, - и радовался, что она изливается только на мою голову. Безумно страстные женщины – редкость… А я ещё не пресытился этой темой.
Стася уже понимала, что это была не просто страсть. Не просто секс. Любовь.
- Чем же я была для тебя?
Вик улыбнулся, против её воли притянув к своей широкой груди:
- Моим самым ярким приключением. Моей беззаботностью перед вступлением во взрослую жизнь. Моим учителем. Моим другом. Моим развлечением. Моей азартной игрой. Самой горячей страстью этого лета.
Он сидел перед Стасей и улыбался. Абсолютно зрелый мужчина – зрелый потому, что осознающий. Зеленые глаза делили поровну дьявольское и ангельское. В горле у Стаси пересохло. Не глядя, она вылила из бутылки в бокал остатки шампанского, выпила его залпом. В глазах тут же потемнело, и это было Стасе на руку: она могла продолжить говорить…
- А если, - тихо проговорила она, - если я скажу, что люблю тебя?
- Я попросту не поверю.
- Почему?! Ты даже не хочешь дать нам… мне… шанс? Я могу пойти работать переводчиком, зарабатывать неплохие деньги…
- Я думал, что ты лучшего мнения обо мне. Я же сказал, что сам выбираю себе подруг. Я, а не мой папа. Стася, пойми, я смотрю не на это… Семья – это ведь тыл.
- Да, - с удивлением кивнула она.
- Я не представляю семью, где ты – в роли жены.
- Да?
- Да.
- Почему? Я лучше, чем могла тебе показаться…
- Предположим. Допустим, у тебя были причины, чтобы не озвучивать свои мысли о любви. Но… Стася, всем своим поведением ты демонстрировала независимость. Самодостаточность. Даже у себя дома ты не заботилась обо мне, как о госте. Я был гостем, который должен сам сделать для себя, что угодно. Послушай, это всё ерунда, и меня что-то заносит в другую сторону. В наших отношениях было столько… дырок. Мне не нужна дома яркая и непримиримая индивидуальность. Любимая не должна стать тенью, но мы должны стать с ней одним целым. Стася… Не надо, не плачь. Ты ведь пьяна. Завтра будешь вспоминать наш разговор со смехом. Я хочу сказать, что наша любовь – если это всё-таки было любовью – ничего не связывает. Она – как рыболовная сеть. Крупноячеистая. Захватить можно только воздух. И больше ничего… Воздух был главным между мною и тобой, а верёвочки почти не связывают нас.
Конечно. Разумеется, Виктор был прав. Теперь Стася видела с кристальной ясностью, что не поднимала разговоров о чувствах не только потому, что боялась отказа. Она страховалась. Страховалась от повторения истории с Кириллом. Боялась, что скука прокрадётся между ней и Виком. Не хотела, чтобы рутина заняла привычное место. Стася слишком идеализировала свой идеальный роман без будущего и без перспектив. Не потому ли он так вдохновлял её?
Она боялась самой себя – той Стаси, которой вся эта рутина может оказаться даже приятна…
- Но…
- Но именно поэтому не стоит тащить дальше этот чемодан без ручки.
- И тебе не будет жаль?!
- Очень, Стася… Мне будет очень жаль. Но, раз уж эта тема сама возникла в воздухе… Невозможно бесконечно долго вкладывать и отдавать в тех отношениях, которые рано или поздно надо закончить. Может, самое время?
Стася медленно поднялась на ноги – её немного пошатывало.
- Ты даже не хочешь дать мне шанс.
- Стася, люди не меняются, - с улыбкой сказал Вик.
- Я просто скрывала! Скрывала то, что происходит внутри, от тебя, скрывала от самой себя… Я могу учиться… Не ты один…
Усталый вздох.
- Стася, мне будет чертовски трудно поверить в то, что…
Доли секунды не прошло, как Стася оказалась на самом краю наклонной крыши.
- Не валяй дурака, - угрожающе предупредил Вик.
- Хорошо. Но, если я сейчас прыгну прямо отсюда, ты поверишь, что я действительно люблю тебя?
- Поверю! Поверю, что ты спятила! Стася, хватит. Иди сюда, дай мне руку.
- Не двигайся, - засмеялась Стася, - иначе я точно прыгну! Никогда бы не подумала, что ты – упёртый баран. Даже смерть девушки не убедит тебя в том, что она говорила правду?
- Стася, ты никуда отсюда не денешься, - уже спокойно произнёс Вик. – Пожалуйста…
Нога Стаси в скользкой балетке оказалась на самом краю крыши.
Задрав голову вверх, Стася посмотрела на солнце:
- Надо же… Воздух… Кто бы мог подумать, что из-за него…
- Стой на месте! – приказал Вик; почему-то в этот момент у него неприятно защемило в солнечном сплетении.
Перед глазами у Стаси плясали чёрные, жёлтые и бурые пятна. И, когда Вик рванулся к ней, она шарахнулась назад.
Она не успела ничего сказать. Не успела схватиться за что-то. Через несколько секунд Вик находился на крыше в полном одиночестве, с искажённым лицом глядя вниз.
Глядя на тело.
Стася уже не могла быть свидетелем этой безобразной сцены. Миг соприкосновения с раскалённым асфальтом, мягким от жары, но всё-таки, увы, недостаточно мягким, выбил из неё остатки воли к жизни. В изломанном теле уже никого не было. Стася поднималась вверх. Неукоснительно, стремительно взмывая в небо, она была не просто контуром прежней Стаси, очерченным в густой синеве. Она была одним сплошным сожалением.
Как глупо, как феерично, непоправимо глупо. Нужно было дождаться. Нужно было дать время – себе самой, ему, жизни. Росток не может проклюнуться из земли быстрее, чем диктуют законы природы. Вокруг Стаси всё теперь было воздухом, можно было лететь в любом направлении, перемещаться по воздушным потокам; и она теперь была самим воздухом. Она нашла то, к чему стремилась всю жизнь.
Но Стася заплатила бы любую цену за то, от чего отказалась – от возможности роста. Роста, познания, развития. Это было счастье – быть человеком, ошибаться, играть по правилам и пытаться их переиграть, исследовать землю в поисках места, где дышалось бы свободнее…
Добровольно отказавшись от этого счастья, Стася летела и понимала: может быть, шанс вернуться и попытаться пройти путь заново ещё представится. Но ведь она ничего, ничегошеньки из случившегося не сможет вспомнить! Хватит ли ей мудрости, чтобы жить, взвешивая слова и поступки, не стремясь бездумно лишь к одному – к воздуху, который поддерживает всё существующее на земле, ибо, как известно, надышаться можно только одним – ветром.